Принято считать, что Монголия для русских официально началась во второй половине XIX века, когда в 1860 году заключен Пекинский договор, окончательно определивший восточную границу между владениями России и Китая.

 

Договор подробно регламентировал российско-китайские торговые отношения. Теперь на протяжении всей приграничной линии (50 верст в обе стороны) дозволялась свободная и беспошлинная меновая торговля между подданными обоих государств. Устанавливалось, что «русские купцы в Китае, а китайские в России состоят под особым покровительством обоих правительств». Русскому правительству разрешалось открыть свои консульства в Урге и Кашгаре. Китайское правительство также могло назначить своих консулов в столицах и других городах Российской империи.

 

В те годы Монголия, оккупированная маньчжурами еще в 1691 году, входила в состав всекитайской империи Цин. В самом крупном монгольском городе Урге (ныне – Улан-Батор) в 1861 году и было основано первое российское консульство.

 

Однако все начиналось многим ранее – задолго до 1860 года. С первой половины XVII века в этих краях находились люди, приехавшие из России, которые одинаково хорошо владели русским и монгольским языками. Они занимались торговой и посреднической деятельностью. Иностранные купцы, проездом бывавшие в Монголии, часто принимали таких россиян за монголов. О них говорили: живут по российскому укладу, но и монгольские обычаи соблюдают тоже.

 

Число таких российских предпринимателей с годами росло. Они привозили в Монголию всевозможные товары. А обратно отправлялись овечья и верблюжья шерсть, войлок, россыпное золото. Переселенцами, среди которых были русские купцы, казаки, мещане, крестьяне, эта страна воспринималась не как отдельное государство, а в качестве буферной территории с Китаем, в какой-то степени комфортной для проживания, особенно вблизи границ.

НАПАДЕНИЕ НА ПОСЛОВ

 

 

Вообще, историю государственных отношений наших стран можно начать с 1650 года – с первой миссии российских послов к монгольскому Сэцэн-хану, пожелавшему вместе со своим народом вступить в подданство царю Алексею Михайловичу.

 

После более чем полугода в пути и зимовки посольская миссия по главе с тобольским боярином Ерофеем Заболоцким добралась до Байкала, на судне пересекла его и остановилась в заливе Прорва в ожидании казаков, отправленных к монгольскому хану за подводами.

 

По истечении трех недель ожидания, 7 октября 1650 года, ввосьмером спустились они на берег – Заболоцкий с сыном Кириллом, подьячий Чаплин и казаки – прогуляться, сварить чаю на костре. Здесь совершенно неожиданно, так, что даже не успели взяться за оружие, они были атакованы бандой из нескольких десятков местных разбойников. Российские посланники погибли. Грабители пытались захватить и судно с государевой казной, но оставшиеся там казаки отогнали их стрельбой.

 

Так погибли члены первого российского посольства в Монголию, пришедшие в эти земли для установления дружеских взаимоотношений между русским и монгольским народами. Их похоронили здесь же, на берегу Байкала. Немногим позже на могиле посланников поставили часовню и заложили казацкое поселение, названное Посольском.

 

А в 1681 году здесь основали Селенгинский Свято-Троицкий мужской монастырь и в память убитых послов – Николаевскую Пустынь на Посольском мысе. В дальнейшем она была преобразована в Спасо-Преображенский Посольский монастырь. В течение почти 150 лет монастырь являлся не только важнейшим духовным, но и административным центром Забайкалья. Первые десятилетия обитель с ее оградой также выполняла функции защиты русских переселенцев от воинствующих монгольских племен.

 

Средства и стройматериалы на возведение обители пожертвовал «купчина Пекинского коровану» Григорий Афанасьевич Осколков – основатель русской миссии в Пекине. В 1714 году на обратном пути из Китая Осколков скончался в степях Монголии. Его тело было доставлено в Посольский монастырь и погребено здесь же. Над могилой Осколкова позднее построили каменную часовню. Есть сведения, что Осколков был одним из первых правительственных комиссаров в Монголии.

 

ГОСУДАРЕВЫ КАРАВАНЫ

 

 

Институт правительственных комиссаров возник в период правления Петра I. Функции этих чиновников были весьма разнообразны – от представительства русского правительства до посреднической деятельности в торговых делах.

 

До того, как на русский престол взошла Екатерина II, правительство отправляло в Китай только казенные торговые караваны. Например, с 1706 года в караване могли иметь свои товары только те, кто попал в его штат в должностного лица, которого в Сибири по старинке называли целовальником.

 

Караван возглавлял доверенный купец, к нему приставлялись правительственный комиссар, четыре целовальника, гвардейский офицер с военной охраной в количестве ста казаков. Общая численность администрации и охраны казенного карава­на достигала 200 человек. Караваны организовывались раз в три года, их движение в одну сторону занимало один год. Движение осуществлялось по маршруту, получившему наименование Великий чайный путь – через Иркутск, Верхнеудинсск (ныне – Улан-Удэ), Троицкосавск (ныне – Кяхта), Ургу и – на Пекин и Ханькоу (ныне Ухань – самый густонаселенный город центрального Китая). По ходу каравана к нему примыкали различные купцы со своими товарами, спасаясь таким образом от нападений разбойников.

 

Монголия в тот период времени представляла район, где властвовали независимые монгольские князья под общим, часто условным, протекторатом Китая. Граница между Монголией и Россией также была условной, что нередко помогало разбойникам скрываться в лесах и степях. Перемещение населения в ту и другую сторону было практически свободным.

 

И только Пекинский договор 1860 года и создание консульства в Урге позволили навести относительный приграничный порядок.

  

 

ВРЕМЯ ШИШМАРЕВА

 

 

Первыми в Ургу в 1861 году прибыли члены российского консульства, состав которого был небольшим: консул, секретарь, переводчик, фельдшер.

 

 

«…поставить место консула в Урге на должную ступень высоты и придать этому посту необходимое значение…», - эта фраза из инструкции Александра II относилась к первому российскому консулу в Урге, участнику Крымской войны, начальнику штаба императора Константину Николаевичу Боборыкину. Однако всего через четыре года в должности консула он был назначен оренбургским губернатором.

 

 

Следующим консулом, а затем и генеральным консулом России стал потомственный переводчик с китайского и маньчжурского языков, выдвиженец генерал-губернатора Восточной Сибири графа Николая Николаевича Муравьева-Амурского иркутский губернский секретарь Яков Парфеньевич Шишмарев.

 

Время Шишмарева, как консула, растянулось в Урге почти на полвека – с 1865-го по 1911-й. Внук чистокровного монгола, который в свое время переселился в Забайкалье и женился на русской казачке, Яков Парфеньевич хорошо знал Монголию, понимал ее народ, умел ладить с маньчжурскими чиновниками и монгольскими ханами. Именно он сумел вести в Монголии политику протекционизма русского капитала – то есть продавливания интересов российских купцов, в основном – иркутских.

 

Но начиналось все непросто. До Пекинского договора, отменившего старые порядки, русским было запрещено проживать и торговать в Урге. Однако и после подписания договора местное население продолжало игнорировать русских. Монгольские князья не могли сразу перестроиться на новый лад и ждали четких указаний от властей. Товарообмен между двумя странами шел медленно. Тогда Яков Парфеньевич предложил подключиться иркутскому купцу-чаеторговцу Павлу Пономареву.

  

УСИЛЕНИЕ КУПЦОМ ПОНОМАРЕВЫМ

 

 

В те годы значительная часть иркутского купеческого промысла состояла из поставок чая из Китая и чайной торговли. Но в 1830-1860 годах торговля с Китаем находилась в состоянии если не упадка, то определенного застоя. Русских на китайском рынке умело и быстро обгоняли англичане.

 

Проблема заключалась в отсталой меновой форме торговли, которую купцам, взаимодействующим с зарубежными компаниями, навязывало российское правительство. А предпринимательскую активность иркутян, чей город оставался центром транзитной торговли с Китаем и Монголией, сдерживало и множество сложностей с регулированием торгового законодательства между нашими странами.

 

Развивая монгольское направление, Павел Пономарев выкупил русскую компанию, зарегистрированную в китайском Ханькоу, и частично перевел ее деятельность на территорию Монголии. Пономарев пошел значительно дальше представителей своего круга. Он не только торговал. Павел Андреевич еще занимался производством чая, совершенствуя технологии его изготовления. К примеру, именно ему принадлежало первенство в производстве прессованного плиточного чая.

 

В свободное время купец изучал китайский язык и культуру этой страны, активно способствовал развитию торговых отношений, причем, не только на уровне своих коммерческих интересов, но исходя из необходимости государства Российского. На этом поприще Пономарев также преуспел, что в 1876 году было отмечено предложением, не оставляя коммерческих дел, занять пост Императорского русского вице-консула в Ханькоу.

 

МОНГОЛЬСКИЙ тип русского коммерсанта

 

А у консула Шишмарева в Урге были другие заботы. Русские переселенцы нередко жили порознь. Недружественные отношения между ними отрицательно влияли и на общую торговую деятельность. Чтобы переломить данную ситуацию, Шишмарев личным примером стал изменять ситуацию. Например, он практиковал «хождение друг к другу в гости выпить чаю и иногда, может быть, пройтись по рюмочке…». При подобных встречах, конечно, «соблюдались интересы выгодно купить и продать и удовольствие – поиграть в карты или в монгольскую игру «талы» – что-то вроде домино».

 

Расширение неформальных связей между соотечественниками положительно влияло на увеличение товарооборота, в чем заслуга русского консула Шишмарева.

 

А вообще, определенное время жившие в Монголии русские купцы постепенно перенимали элементы жизни и быта кочевников, как более подходившие к местным условиям. Так, по выражению российского этнографа Григория Потанина, организовавшего в Монголию в 1876-1880 годах две научные экспедиции, наши начинали жить «по законам степи». Торговец, писал он, «ест недоваренное мясо со следами свежей крови, подобно дикому монголу, и питается толканом с маслом, который месит рукой в чайной чашке».

 

Иркутяне относились неодобрительно к такому поведению своих земляков, считая, что подобное заигрывание с кочевниками до добра не доведет. И действительно – в 1873 году в Монголии вспыхнуло восстание, в ходе которого случилось и несколько погромов у русских переселенцев, которые противились практике воровства лошадей.

  

Но в итоге в Монголии в конце XIX века сформировался тип русского коммерсанта, характерными чертами которого, по словам священника Федора Парнякова, настоятеля православного прихода в Урге, были «быстрая приспособляемость к местной жизни, отличное знание языка, обычаев монголов, предприимчивость, настойчивость, спокойная уверенность в своих силах, любезность и гостеприимство».

 

 

Кстати, благодаря ряду ключевых факторов, среди которых расширение (1869 г.) правил сухопутной торговли между Россией и Цинской империей и плодотворная деятельность российского консульства в Урге, русская торговля в Монголии с 1861-го по 1900 год увеличила свои обороты почти в 80 раз: с 218 тысяч до 16,9 млн золотых рублей.

 

Другое дело, что русские товары не выдерживали конкуренции с товарами японских, немецких, английских и американских компаний, активно проникавших в Монголию с 1904 года: баланс русской торговли в Монголии неизменно находился в пассиве, составившем в 1907 году 4 млн рублей…

 

Владимир Титов

"Капиталист", иркутский журнал для предпринимателей № 3 (102) Июнь - Июль 2018 года

• Число просмотров: 960